Непереводимая игра слов
В пробоинах мироздания
Гаррос А. Непереводимая игра слов. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2016. – 544 с. – (Уроки чтения)
Имя Александра Гарроса уже успели подзабыть книжные обозреватели. Когда-то он со своим другом и одноклассником Алексеем Евдокимовым написал три жестких и колючих романа, причем первый из них – «[голово]ломка» – получил премию «Национальный бестселлер». Потом творческий дуэт распался, Гаррос ушел в журналистику, работал над киносценариями, переехал из родной Риги в Москву. Ныне он хорошо известен аудитории модных глянцевых журналов. Романов, кажется, больше не пишет. Зато откликается на острые и значительные события в сфере культуры и социума, в том числе на книжные новинки. Предисловие к его сборнику журнальных материалов написал такой же литератор-многостаночник – Дмитрий Быков. Старший коллега назвал Гарроса «точным хроникером эпохи», а его эссе – «приключениями мысли».
Писатели Захар Прилепин и Михаил Шишкин, поэт Вера Полозкова, актер Вячеслав Полунин, кинорежиссер Алексей Герман-старший, продюсер Александр Роднянский, скрипач Гидон Кремер, рок-идол Егор Летов… А еще – гибель ярославской хоккейной команды «Локомотив» в авиакатастрофе, судьба карате в России и особенности русского литературного хоррора. Это – темы Александра Гарроса из книги «Непереводимая игра слов», причем далеко не полный их список. Разброс большой, но для журналиста в этом нет ничего сверхъестественного. К тому же Гарросом движет еще и писательское любопытство – увидеть побольше нового, попасть в неизведанные сферы. Даже туда, куда обычных репортеров не пускают. Читая книгу, понимаешь – это не просто редакторские задания. Это то, что лично волнует автора. То, в чем он хочет разобраться (даже не будучи специалистом, скажем, по клоунаде или классической музыке). И поделиться с читателем приобретенным опытом как тайным знанием. Личное неравнодушие, зоркая наблюдательность и отменный стиль придают этим работам вид писательской эссеистики. В них, быть может, сквозят строки и образы будущих романов, повестей, киносценариев Гарроса.
Он не ходит проторенными дорогами, стремится показать своих героев и собеседников в неожиданном ракурсе, ищет в них сложные, противоречивые черты. Гарросу интересны художники с собственной концепцией, созидатели новых философий, новаторы и нонконформисты. Те, кто «чувствуют ток из пробоины мироздания». Или ищут «оазис настоящего искусства», как переехавший в Россию («из греков – не в варяги, но в гипербореи») дирижер Теодор Курентзис. Вот, к примеру, большой очерк о поездке к художнику и писателю Максиму Кантору во Францию, на небольшой остров Ре. Автора нашумевшего романа «Учебник рисования» Гаррос уподобляет шагающему экскаватору на шоссе русской литературы. Он многих раздражает, он нарушает сложившиеся правила, но с этой «глыбой» ничего поделать нельзя: это – значительное явление русской прозы и общественной мысли. Кантор по убеждениям – марксист, что не мешает ему успешно продавать свои картины в музеи и частные галереи. «Ремесленник старой школы, одиночка, не желающий быть топ-менеджером в корпорации “Современное искусство”», – так характеризует его Гаррос. А описание вечернего неба над домом Кантора – маленький шедевр пейзажной русской прозы.
Но Гаррос не только «пейзажист» и репортер, но и аналитик, тонко чувствующий пульс и нерв времени. Многие его формулировки так и просятся в цитатник. Сталин – «воплощение специфической российской матрицы власти», книга Леонида Парфенова «Намедни» – «многотомная и высокоточная опись последних десятилетий советской и постсоветской жизни», Виктор Пелевин, создавший «подробнейший саркастический компендиум главных лиц и трендов десятилетия». В эссе, давшем название книге, автор пытается разобраться, почему наши соотечественники больше не пишут международных бестселлеров. А на соседних страницах задается вопросом – существует ли в России гражданское общество?
В очерке о «казусе 1991 года» журналист задумывается о том, почему тогдашние события вокруг Белого дома не нашли отражения в отечественной литературе, почему не создано ни одного мало-мальски значимого произведения, не снято фильма об этом? Парадоксально, но у этого «тектонического сдвига Истории» отсутствует «художественный выхлоп», резюмирует автор. И, призывая на помощь знакомых писателей и журналистов, пытается найти причину.