Июнь
За жизнь до рассвета
Быков Д. Июнь. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017. – 510 с.
Критики уже назвали эту книгу лучшим романом Дмитрия Быкова со времен «Орфографии». И с этим сложно не согласиться, потому что по глубине и важности сюжета и миропонимания политической составляющей и психологии характеров это одна из лучших книг Быкова, однако разрозненность и деление на три части вызывает вопросы, которые отчасти снимаются наличием сквозного персонажа – водителя Лёни, выступающего то ангелом-хранителем, то вестником, не доставившим вовремя сообщение, – но все равно оставляют нас наедине с утром 22 июня 1941 года, когда герои вступают в новую фазу своей жизни и не понимают, что с ними будет дальше.
В это можно было бы поверить, однако по ходу сюжета то и дело возникают намеки и оговорки, заставляющие нас думать, что у героев книги будет жизнь и после описанных событий. Но они столь фрагментарны, что понять канву дальнейших событий просто невозможно. Разве что остается надеться, что далее последует романы «Июль» и «Декабрь», или просто «1945», когда все разрешится. Хотя, зная предыдущее творчество Дмитрия Быкова, в этом стоит сомневаться, и надеяться на продолжение было бы опрометчивым шагом.
Тем не менее, роман заслуживает самой высокой оценки и обязателен для прочтения, поскольку является очень точным отражением представления о событиях описываемого периода с точки зрения современной либеральной интеллигенции, к которой Дмитрий Быков и относится с полным правом и вполне заслуженно, несмотря на некоторые оговорки, заблуждения или осознанное умолчание. Но это свойственно не только либеральному, но и патриотическому лагерю.
Роман очень литературен, в нем есть множество цитат из самых разных произведений. Свои филологические изыскания и поиски вкладывает в головы персонажей и сам Быков. Ожидание грядущей катастрофы – одно из главных настроений романа, пронизывающее его насквозь, но сами по себе части книги вполне самостоятельны, потому что роман «Июнь» – это три самостоятельные истории, представляющие три разных жанра. В первой части студента Мишу Гвирцмана исключают из института из-за практически несостоявшегося адюльтера. Во второй части московский журналист Борис Гордон разрывается между женой Муреттой и возлюбленной Алей, вернувшейся в предвоенную страну из эмиграции. Семья Цветаевой (именно в ее дочь Алю влюблен Борис Гордон) изображена очень аккуратно и бережно, хотя и не без ерничества и уверенности в первоначальной ошибке. Перед читателем разворачивается драма советского журналиста: неоднократная любовь и измена, донос и любовь возвращенки-эмигрантки, живущей иллюзиями, арест и предательство. Тут, кстати, есть еще одна коллизия, которую, возможно, сам Быков и не заметил. Он дал герою имя – Борис Гордон, которое соответствует имени известного советского журналиста, иммигрировавшего в Израиль, где он живет и сегодня. В третьей части безумный филолог Игнатий Крастышевский уверен, что способен создавать тексты, которые влияют на принятие решений сильных мира сего. И это уже трагикомедия, в которую попадает поэт – студент знаменитого ИФЛИ. Кстати, пожалуй, эта история самая ясная и простая, хотя и не самая приятная, потому что самая вымученная, написанная даже в некотором роде в стиле Пелевина – конспирологическая сказка о безумном ученом, раскрывшем механизмы управления миром с помощью языка и текста. Он пытается управлять мировыми событиями второй четверти ХХ века и уверен, что все происходящее зависит от него. Однако и в этой, и в предыдущих частях Быков четко подводит нас к истории современной. В центре всех историй – двадцатый век, предчувствие войны и судьбы людей в их столкновении с эпохой.
Проводя невидимые и явные параллели с днем минувшим, предчувствием войны, предшествующим событиям и настроениям в обществе, дышащим этим предчувствием, сам Дмитрий Быков в одном из интервью признавался, что роман «Июнь» дался ему тяжело: «Это не очень простой роман, не советую покупать его людям слишком впечатлительным и слишком доверчивым, я старался, чтобы моя книга возбуждала в читателе не самые лучшие чувства: тревогу и неуверенность в завтрашнем дне, потому что уверенность уже заводила нас слишком далеко. Хочется надеяться, как говорил Искандер в послесловии к “Кроликам и удавам”, что эта книга вызовет у кроликов недовольство – это единственное, что их еще может спасти, если им вообще можно помочь. Я хотел написать роман, от которого было бы невозможно оторваться, а чтобы это сделать, приходилось довольно сильно напрягаться: отжимать лишнее, формулировать, продумывать какие-то вещи. Я не могу сказать, что я люблю “Июнь”… Это книга, написанная “как надо”, а это всегда тяжело и неприятно».
«Июнь» почти обязательно будет выдвинут на одну из литературных премий и даже дойдет до финала. Победит ли – посмотрим. Но успех его обеспечен литературной и политической точностью, что, в общем-то, особенно тонко чувствует Быков в любой период своего вдохновения.
Это всего лишь три предвоенных кадра, которые могут не иметь никакого продолжения или, наоборот, иметь очень интересное будущее. Но на самом деле они затеяны ради оценки происходящего сегодня с позиции Быкова или с точки зрения тех, кому он симпатизирует или кого считает противниками. И это удалось. Время и вкус эпохи ощутимы, хотя и не бесспорны, но эта книга передает нам краски прошлого, ведущего в наше будущее.
Журнал «ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ. Навигатор в мире книг» № 10, 2017